ПУТЬ СВЯТОГО ФРАНЦИСКА АССИЗСКОГО

Глава 2

О том, как видеть Бога в следах, оставленных Им в мире, воспринимаемом чувствами

1. Но если говорить о зеркале вещей, воспринимаемых чувствами, то Бога можно видеть не только сквозь эти вещи, но и в них — в той степени, в какой Он пребывает в них своей сущностью, силой и присутствием. Такой способ рассмотрения выше предыдущего. Так что его можно считать второй ступенью созерцания, призванного привести нас к способности видеть Бога во всем сотворенном, которое входит в наше сознание через телесные органы чувства.

2. Нужно заметить, что этот мир (называемый макрокосмом) входит в человека (называемого микрокосмом) сквозь врата пяти чувств. В результате мы воспринимаем объекты чувств, наслаждаемся ими и судим о них.

Понять это можно следующим образом. В мире объектов чувств одни объекты порождающие, другие порожденные, и есть то, то управляет обоими. Порождающими являются такие простые объекты, как небесные тела и четыре элемента. Ведь всё, порожденное или произведенное действием сил природы, порождается или производится из этих объектов силой света, уравновешивающей противоположные качества элементов в составных телах. Порожденными являются тела, состоящие из элементов. К этой категории относятся минералы, растения, животные и человеческие тела. То, что управляет порождающим и порожденным, представляет собой духовную субстанцию, которая или полностью соединена с материей (как души животных), или соединена с ней разъединяемо (как у разумных душ), или полностью отделена от материи (как у небесных душ, которых философы называют интеллигенциями, а мы — ангелами). Философы приписывают третьей категории управление Вселенной, поскольку считается, что благодаря этим небесным душам движутся небесные тела. Получив от Первопричины (то есть от Бога) силу воздействия, эти души используют ее для управления. Так поддерживается естественный порядок в мире. Но теологи считают, что порученное ангелам управление Вселенной основывается на велениях всемогущего Бога, относящихся к делу обновления [людей]. Поэтому такие души описываются как «служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение»[1].

3. Таким образом, у человека, названного микрокосмом, есть пять чувств, подобных пяти вратам. Через них во внутренний мир входит знание обо всем, что есть в мире, воспринимаемом чувствами. Возвышенные [2] (sublimia) и светящиеся тела, а также все остальное, имеющее цвет, входит через зрение. Твердые тела, состоящие из элемента «земля», входят через осязание. Промежуточные тела входят через промежуточные чувства: жидкости — через вкус, звуки — через слух, испарения — через обоняние. У испарений частично природа воды, частично — воздуха, и частично — природа огня, или жара, что о чем ясно свидетельствует аромат благовоний. Но мы воспринимаем не только конкретные объекты чувств (свет, звук, запах, вкус и четыре первичные тактильные ощущения, получаемые с помощью осязания), но и такие обобщенные объекты чувств, как число, величина, форма, покой и движение.

Далее: «Все, что движется, движимо чем-либо»[3]. И хотя кое-что (например, животные) движется и останавливается само по себе, все же мы, фиксируя пятью чувствами движение тел, приходим к пониманию духовных движителей, то есть переходим от следствия к познанию причины.

4. Так благодаря восприятию в нас входит весь воспринимаемый чувствами мир, с тремя видами существ. Внешние объекты воспринимаются, в первую очередь, как входящие в нас через врата пяти чувств. Но надо сказать, что они входят не в своей субстанциальности, а как некие подобия (similitudines), вначале образованные в посреднике (medio[4]). Из посредника эти подобия входят в органы восприятия, а из внешних органов — во внутренний, от которого передаются сознанию. Так образование в посреднике подобий, переход от посредника в орган и обращение к ним сознания приводит к познанию всех тех вещей, которые воспринимаются нами как внешние.

5. Восприятие подходящего объекта порождает удовольствие. Чувства находят приятными объект, воспринимаемый через абстрактное подобие. Если говорить о подходящести, то удовольствие приносит красота (в случае зрения), приятность (в случае обоняния и слуха) и благотворность (в случае вкуса и осязания), поскольку все удовольствия проистекают из пропорциональности.

Объекту присущи такие категории, как форма, сила и действие — в зависимости от того, рассматривается ли он в связи с источником, от которого исходит, или со средой, через которую проходит, или с объектом, к которому он движется. Так что пропорциональность может усматриваться во внешности (если идет речь о виде и форме), и тогда она называется красотой, поскольку «красота есть не что иное, как численное равенство» [5] или «некая соразмерность частей вместе с приятностью цвета»[6]. Или пропорциональность можно рассматривать как соотношение способности или силы. Если сила воздействия не является непропорциональной способности восприятия, то ее называют приятной, поскольку чувства страдают от избытка и наслаждаются умеренностью. И, наконец, пропорциональность можно рассматривать как соотношение эффективности и силы воздействия. В данном случае пропорциональность будет иметь место тогда, когда действующий фактор удовлетворяет потребности воспринимающего органа, то есть сохраняет и питает его (это очевидно в случае вкуса и осязания). Вот так, если говорить о трех видах удовольствия, внешние приятные объекты посредством подобий входят в нас как наслаждение.

6. За восприятием и наслаждением сразу следует оценка — не только распознание отличия белого от черного (это функция конкретного органа чувств) или полезного от вредного (это функция внутреннего чувства), но и различение и определение причины наслаждения. В этом действии ищется причина наслаждения, полученного чувствами от объекта. При поиске причины красивого, приятного и благотворного оказывается, что она кроется в пропорции равенства. Что касается природы равенства, то она одна и та же в большом и в малом; она не зависит от размеров, не изменяется в процессе перехода через последовательные стадии и не теряется в преходящем. Она не зависит от места, времени и движения, и поэтому она неизменна, бесконечна, безгранична и всецело духовна.

Таким образом, оценка представляет собой действие, в котором от органа чувств принимается, очищается и абстрагируется некая информация, которая передается интеллектуальной потенции. Так в соответствии с тремя вышеперечисленными действиями чрез врата чувств в нас входит весь этот мир.

7. Это всё следы, в которых мы можем увидеть нашего Бога, поскольку воспринимаемый объект, становясь подобием, образованным в посреднике, а потом зафиксированным самим органом восприятия, посредством этой фиксации приводит нас к своему источнику, то есть к познаваемому объекту. Это ясно свидетельствует о том, что вечный свет порождает свое подобие: равное ему, такое же вечное единосущное сияние. Это говорит о том, что «образ Бога невидимого»[7] и «сияние славы и образ субстанции Его» [8] посредством своего первоначального порождения присутствует всюду. Это также говорит о том, что Он благодатью единения так соединяется с индивидуальной разумной природой, как объект соединяется с органом тела — чтобы этим соединением привести нас к Отцу, нашему Истоку и цели.

Таким образом, если всему познаваемому присуща способность создавать свои подобия, то это ясно показывает, что в нем, словно в зеркале, можно видеть вечное порождение Слова, Образа и Сына, вечно исходящего от Бога Отца.

8. Подобным образом, объект, доставляющий наслаждение своей красотой, приятностью и благотворностью, свидетельствует о том, что первообразу присуща первая красота, первая приятность и первая благотворность, отличающаяся высшей пропорциональностью и равенством с его истоком. И ему присуща сила — не обманчивая, а основанная на истинном восприятии. Он оказывает живительное воздействие, достаточное для исполнения всех потребностей познающего. Поэтому, если «наслаждение есть соединение двух, соответствующих друг другу»[9], и если лишь в Боге можно найти то, что по своей природе в высшей степени красиво, приятно и благотворно; и если оно соединено в истине, непосредственности и полноте, которые превосходят все наши потребности, то из этого очевидно следует, что найти истинный источник наслаждений можно лишь в Боге. Так что среди всех наслаждений нам следует искать лишь это.

9. Более того, различение замечательнейшим и самым непосредственным образом подводит нас к тому, чтобы с большой достоверностью увидеть вечную истину. Если различение делается на основе того, что абстрагировано от места, времени и изменений (и, как следствие, — от размера, последовательности и перемен), то оно основано на чем-то неизменном, безграничном и нескончаемом. Однако кроме вечного нет ничего вполне неизменного, необъятного и безграничного. Но все вечное — это Бог или то, что в Нем. Поэтому если все наши надежные суждения сделаны на основании такой реальности, то очевидно, что эта реальность сама есть причина всех вещей, непреложное правило и свет истины, в котором все вещи сияют непогрешимо, неизгладимо, несомненно, неопровержимо, неоспоримо, неизменно, неизбежно, безгранично, неделимо и интеллектуально. Поэтому те законы, в соответствии с которыми мы надежно различаем все объекты чувств, поступающие на наше рассмотрение, являются для человека, сознающего их, непогрешимыми и несомненными. Их нельзя изгладить из памяти вспоминающего, поскольку они всегда присутствуют. Для интеллекта, выносящего суждение, эти законы неопровержимы и неоспоримы, поскольку, как говорит Августин, «никто не судит о них, а судит лишь на их основании»[10]. Так что эти законы должны быть неизменными и нетленными, поскольку они необходимы. Они безграничны, потому что необъятны. Они бесконечны, потому что вечны. Они неделимы, потому что они бестелесные, относящие к интеллекту. Они не созданные, а несотворенные, вечно существующие в Вечной Искусности, которой, через которую и в соответствии с которой создано все красивое. Потому надежно судить о нем нельзя иначе, чем на основании Вечной Искусности, ибо она является формой, не только производящей всё, но и сохраняющей и различающей всё. Ибо это То, что поддерживает форму всех вещей и является правилом, направляющим их. Благодаря Ему наш ум различает все, входящее в него через чувства.

10. Далее это можно развить, принимая во внимание семь чисел, по которым мы, словно по семи ступеням, поднимаемся к Богу — как показывает Августин в своей книге «Об истинной религии» и в шестой книге «Музыка». В данных работах он показывает различия чисел, постепенно поднимающихся от всего этого, воспринимаемого чувствами, к Творцу всего, чтобы во всем можно было видеть Бога.

Августин говорит, что числа пребывают в телах, особенно — в звуках и голосе. И он называет их «звучащими» (sonantes). Затем идут числа, абстрагированные от тел и воспринятые нашими чувствами. Их Августин называет «встречными» (occursores). Есть числа, которые идут от ума в тело, как это видно в жестах и танце. Их он называет «прогрессорами» (progressores). Есть числа, связанные с услаждением чувств. Они проявляются, когда внимание обращается на воспринимаемый объект. Такие числа Августин называют «чувственными» (sensuales). Есть числа, удерживаемые в памяти. Их он называет «памятными» (memoriales). Есть числа, с помощью которых мы обо всем судим. Их Августин называет «судящими» (iudiciales). Как было сказано, они, несомненно, непогрешимы, неоспоримы и выше нашего ума. Именно от этой (последней) категории в нашем уме остаются отпечатки «художественных»(artificiales) чисел. Августин не называет их в своей классификации, потому что они связаны с «судящими». И из них же происходят «прогрессоры». Именно благодаря «прогрессорам» в действии искусства создаются многочисленные формы. Таков порядок перехода от высшего к низшему через среднее. И мы поднимаемся к высшим числам шаг за шагом, начиная со «звучащих» чисел через «встречные», «чувственные» и «памятные».

Таким образом, поскольку все вещи красивы и в какой-то степени приятны, и так как не бывает красоты и наслаждения без пропорции, а пропорция заключается, в первую очередь, в числах, то всему должны быть свойственны числа. Из этого следует, что «число является главным образцом в душе Творца»[11], и в вещах оно есть главный след, ведущий к мудрости. Так как число в высшей степени очевидно и близко к Богу, то оно через семь отдельных ступеней подводит нас очень близко к Богу и делает Бога познаваемым во всех телесных и воспринимаемых чувствами вещах, когда мы видим в них численную реальность, когда наслаждаемся числовыми пропорциями и благодаря законам числовых пропорций делаем неопровержимые суждения.

11. Исходя из этих двух (подобных двум крыльям, закрывающим ноги серафимов) первых ступеней, ведущих нас к созерцанию Бога в следах, мы можем заключить, что в этом воспринимаем чувствами мире всё сотворенное ведет созерцательного мудрого человека к вечному Богу. Ибо сотворенное является тенью, эхом, изображением могущественнейшего, мудрейшего и совершеннейшего Первопринципа — этого вечного истока, света и полноты; этой действующей, образцовой и упорядочивающей искусности. Сотворенное является следом, подобием и образом, данным нам для созерцания (contuendum) Бога. Сотворенные вещи являются знаками, копиями или, скорее, иллюстрациями, данными Богом для тех, кто еще не обучен и погружен в мир чувств — чтобы благодаря объектам, воспринимаемым чувствами, эти души поняли, что они могут подняться до интеллигибельной, не воспринимаемой ими реальности, перейти от знаков к тому, что ими обозначено.

12. Ибо в этом воспринимаемом чувствами мире сотворенные вещи суть знаки «невидимого Божьего»[12] — во-первых, потому, что Бог источник, образец и цель всего сотворенного, а все следствия являются знаком их причины. Каждая копия есть знак оригинала. Путь служит знаком цели, к которой он ведет. Во-вторых — из-за естественного представления; в-третьих — вследствие пророческого преставления (repraesentatione); в-четвертых — вследствие ангельского действия; в-пятых — через добавленное [божественное] установление (institutione).

Таким образом, все сотворенное по своей природе является своего рода копией, подобием этой вечной Мудрости. Но те, кто, в соответствии со Священным Писанием, поднялись духом пророчества до изображения духовных реалий, делают это особым образом. А еще более особенным образом делают это те создания, в ком Бог пожелал проявить образ ангельского служения. И самым необыкновенным образом делают это те, кого Он пожелал установить в качестве знаков — знаков не просто в обычном значении, но и таинств.

13. Из всего вышесказанного можно заключить, что «невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны» [13]. «Безответными» названы те, кто не желает обращать внимание на это и познавать, благословлять и любить Бога во всем сотворенном, поскольку не желает подняться «из тьмы в чудный свет» Божий. Но «благодарение Богу через Иисуса Христа Господа нашего»[14], который вывел нас «из тьмы в чудный Свой свет»[15], поскольку благодаря этому свету, приходящему к нам извне, мы можем приступить к зеркалу своего ума, в котором отсвечивает божественная реальность.