О мистическом переживании, в котором интеллект обретает покой, а наша любовь (affectus) благодаря экстазу полностью переходит в Бога
Глава 7
1. Мы рассмотрели шесть медитаций, сопоставимых с шестью ступенями, по которым поднимаются к трону истинного Соломона, где обретают умиротворение. Там истинно мирный человек пребывает в покое как во внутреннем Иерусалиме. И эти ступени сопоставимы с шестью крыльями Серафима, благодаря которым воистину созерцательный человек наполняется светом небесной мудрости и может воспарить высоко. Они также подобны шести первым дням, в течение которых нужно так трудиться, чтобы в итоге достичь субботы покоя. Насколько нам позволяли возможности нашего статуса паломников и наши труды, мы рассматривали Бога в следах, оставленных Им во Вселенной, и через них, в себе (через подобие и в подобии) и над собой (через отражение божественного света, нисходящего на нас, и в самом свете). В итоге мы поднялись на шестую ступень, где в первом и последнем Принципе, посреднике между Богом и людьми[1], Иисусе Христе, находим то, подобное чему нельзя найти в сотворенном мире; то, во что не может подняться человеческий интеллект. После того как мы всё это увидели, нам остается пройти дальше и подняться не только над миром, воспринимаемым чувствами, но и над собой.
В этом переходе Христос — путь и дверь. Христос — лестница и корабль (vehiculum). Он — сень над ковчегом Завета и «тайна, сокрывавшаяся от вечности»[2].
2. Кто с верой, надеждой, любовью, преданностью, восхищением, радостью, почитанием, восхвалением и ликованием вполне обратит свое лицо к «ковчегу», тот узрит Христа, распятого на кресте. Такой человек празднует с Христом Пасху, то есть Исход [из Египта]. Так что с помощью жезла-креста он сможет перейти Красное море [3], выйти из Египта в пустыню, где будет вкушать тайную манну[4]. И затем человек может почить с Христом во Гробе как умерший для внешнего мира, но испытать (насколько это возможно в состоянии паломника) то, о чем Христос сказал распятому вместе с Ним разбойнику: «Ныне же будешь со Мною в раю»[5].
3. Все это открылось и блаженному Франциску, когда на вершине горы (где я размышлял о том, что потом написал тут) им в восторге созерцания был увиден шестикрылый серафим с крыльями, сложенными в виде Распятия. Я сам (и еще несколько человек) слышал это от одного из спутников Франциска, бывших с ним там. Там он в созерцании вышел из себя и перешел в Бога. И блаженный Франциск стал примером совершенного созерцания — так же, как прежде он подавал пример действия и, будто новый Иаков, стал новым Израилем[6]. Так что через Франциска Бог приглашает (не столько словами, сколько примером) всех действительно духовных людей совершить этот переход.
4. Для совершенства этого перехода нужно, чтобы была отброшена всякая интеллектуальная активность, а наша глубочайшая любовь должна быть всецело направлена на Бога и преображена в Нем. Но это нечто мистическое и тайное, о чем «никто не знает, кроме того, кто получает»[7]. А не получает никто кроме того, кто жаждет этого. И не жаждет никто, кроме тех, кого воспламенил до мозга костей огонь Святого Духа, ниспосланного Христом на землю[8]. Поэтому апостол говорит, что откровение этой мистической мудрости бывает благодаря Духу Святому[9].
5. Так как в этом деле от природы и даже личных усилий толку мало, то следует уделять внимание не столько исследованию, сколько помазанию; не столько речам, сколько внутренней радости. Малоценны слово и книга, но вся ценность — в даре Бога, то есть в Духе Святом; мало надежды (или совсем нет) на сотворенный мир, но вся — на созидающую сущность, Отца, Сына и Святого Духа. Поэтому вместе с Дионисием взываем к триединому Богу: «Троица пресущественная, пребожественная и преблагая, руководящая премудростью христиан, направь нас к таинственных слов пренепознаваемой пресветлой и высочайшей вершине, где простые, абсолютные и неизменные таинства богословия, окутанные пресветлым сумраком сокровенно таинственного молчания, в глубочайшей тьме пресветлейшим образом сияют и совершенно таинственно и невидимо прекрасным блеском преисполняют безглазые умы». Это слова, обращенные к Богу. И произнесем, вместе с Дионисием, его слова, адресованные другу: «Ты же, усердно прилежа мистическим созерцаниям, оставь как чувственную, так и умственную деятельность и вообще все чувственное и умозрительное, все не-сущее и сущее, и изо всех сил устремись к соединению с Тем, Кто выше всякой сущности и познания. Неудержимым и абсолютным из себя и из всего исступлением, все оставивший и от всего освободившийся, ты безусловно будешь возведен к пресущественному сиянию божественной тьмы» [10].
6. Если же ты спросишь, как это осуществить, то обращайся к благодати, а не доктрине; к стремлению, а не к интеллекту; к вздохам молитвы, а не изучению книг; к Жениху, а не к учителю; к Богу, а не к человеку; к мраку, а не к очевидности, и не к свету, а к огню, который всецело воспламеняет и переносит (благодаря экстатическому «помазанию» и пламеннейшей любви) в Бога. Этот огонь — Бог, «горнило которого в Иерусалиме» [11]. И Христос зажег его жаром пламени своих страданий. Воистину принять этот огонь может только тот, кто говорит: «И душа моя желает лучше прекращения дыхания, лучше смерти, нежели [сбережения] костей моих»[12]. Лишь возлюбивший такую смерть может видеть Бога, ибо абсолютно истинно, что «человек не может увидеть Меня и остаться в живых»[13].
Так умрем же и войдем в этот мрак! Пусть утихнут все наши заботы, желания, ощущения. Да перейдем мы вместе с Христом «от мира сего к Отцу»[14], чтобы, увидев нашего Отца, мы могли сказать вместе с Филиппом: «Довольно для нас»[15]. И да услышим мы вместе с Павлом: «Довольно для тебя благодати Моей»[16]. И пусть мы возрадуемся вместе с Давидом, говоря: «Изнемогает плоть моя и сердце мое: Бог твердыня сердца моего и часть моя вовек» [17]. «Благословен Господь, Бог Израилев, от века и до века! И да скажет весь народ: аминь! Аллилуия!»[18]
[1] «Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус» (Первое послание апостола Павла к Тимофею 2:5).
[2] «Открыть всем, в чем состоит домостроительство тайны, сокрывавшейся от вечности в Боге, создавшем все Иисусом Христом» (Послание апостола Павла к еффесянам 3:9)
[3] «А ты подними жезл твой и простри руку твою на море, и раздели его, и пройдут сыны Израилевы среди моря по суше» (Исход 14:16).
[4] «Побеждающему дам вкушать сокровенную манну…» (Откровение Иоанна Богослова 2:17).
[5] Евангелие от Луки (23:43).
[6] «И сказал: как имя твое? Он сказал: Иаков. И сказал: отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь» (Бытие 32:28).
[7] «…и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает» (Откровение Иоанна Богослова 2:17).
[8] «Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» (Евангелие от Луки 12:49).
[9] «А нам Бог открыл [это] Духом Своим; ибо Дух все проницает, и глубины Божии» (Первое послание апостола Павла к Коринфянам 2:10).
[10] Дионисий Ареопагит. О Мистическом Богословии, 1.
[11] «Говорит Господь, Которого огонь на Сионе и горнило в Иерусалиме» (Книга пророка Исаии 31:9).
[12] Книга Иова (4:14).
[13] Исход (33:20).
[14] «Перед праздником Пасхи Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира сего к Отцу, [явил делом, что], возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их» (Евангелие от Иоанна 13:1).
[15] «Филипп сказал Ему: Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас» (Евангелие от Иоанна 14:8).
[16] «Но [Господь] сказал мне: “довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи”» (Второе послание апостола Павла к коринфянам 12:9).
[17] Псалом 72:26.
[18] Псалом 105:48.
===================================================================================
Выпускной курс
Вот уже почти всё. На дворе 1255 год, позади у Вас три года обучения в университете здесь, в Париже. То, что вы узнали в прошедшем семестре об этике и благе, заставило Вас во многом по-иному взглянуть на то, что Вы слышали в детстве. Вы вспоминаете, как проходили под тимпаном в дверь церкви своего родного города. В центре там был Иисус, выглядевший весьма грозно. Его окружали праведники, апостолы, святые, ангелы. У всех них были радостные лица. Ниже черти получали удовольствие, ловя и бросая в адское пламя тех, чья жизнь не была праведной. А Иисус был судьей над всем. В детстве Вы всегда боялись этой сцены. Она же была изваяна в камне перед Вашей любимой церковью. Теперь, когда вы получили в школе теологии новые знания, страх ушел, и Вы смотрите в будущее по-другому.
Вы пришли сюда в поисках умиротворения. Нашли ли Вы его? Дало ли Вам время, проведенное здесь, во францисканской школе Парижского университета, покой и внутренний стержень в жизни? Перестало ли быть для Вас навязчивым, то, что потрясло Вас дома, в семье, в экономике и все то, что было связано с крестовыми походами? Понимаете ли вы теперь, что имел в виду Бонавентура, когда сказал, что Вы пребываете в Боге, а Бог пребывает в Вас? Вы знаете, что Ваше путешествие уже приближается к концу, но понимаете, что настоящее восхождение только лишь должно начаться.
В покое Бога
Традиционное францисканское приветствие — «Мир и благо!» или «Да будет с вами мир Божий!» Мы приближаемся к концу классического труда Банавентуры «Восхождение к Богу». В прологе Бонавентура сказал, что взошел на гору Альверну в поисках умиротворения. Шел 1259 год. Бонавентура был генеральным министром францисканского ордена всего два года, и в организации имел место серьезный беспорядок. После ухода Франциска Орден страдал от болезней роста и становился раздробленным.
Прошло совсем немного лет с того момента, когда вокруг Франциска собрались первые братья, принявшие в качестве правила своей жизни Евангелие, но в Орден вступило уже более пяти тысяч монахов из разных частей Европы. После смерти Франциска разные группы братьев по-разному интерпретировали его идеи и стали расходиться в разные стороны. После избрания генеральным министром Бонавентуры ему пришлось иметь дело с разными соперничающими группировками. Не удивительно, что ему потребовалась передышка! «Путешествие к Богу» Бонавентура написал после того как провел сорок дней в безмолвии, духовно сосредоточиваясь. Так обрел ли он тот покой, который искал? Каким был итог уединения Бонавентуры?
Бонавентура смотрел на окружающий мир как на след благости Бога; он наблюдал, как с помощью органов восприятия каждый индивид вбирает в себя информацию об этом следе. Однако каждый человек уникален в своем восприятии и осмыслении информации, поступающей через органы чувств. И каждый человек принимает решение действовать, основываясь на своей уникальной интерпретации. Несомненно, Бонавентуру раздражали его братья-монахи! Каждый из них представлял себе жизнь во францисканском ордене по-своему.
Центром жизни святого Франциска был Иисус Христос и Его Евангелие. Бонавентура осознал, что согласованность с личностью Иисуса и Его посланием принесет не только единство Ордену, но и личную святость каждому из братьев. Членам Ордена нужно действовать сообща и обрести единомыслие во Иисусе Христе. Бонавентура понял это, осознав, что Бог есть Сущий, что все существа пребывают в нем, и что вследствие бытия в Боге все монахи являются братьями. В каждом из братьев, созданном по образу и подобию Бога, Его благость отражается по-особому. Думаю, что Бонавентура воспринимал свое восхождение как призыв приблизить себя и Орден к Богу, разглядеть Бога в себе и в каждом из братьев, сохранять целостность в себе и вести Орден от хаоса к единству. В сфере образования известна аксиома: «Нельзя дать то, чего не получил». Найдя покой в себе, Бонавентура сможет умиротворить Орден и придать ему определенную направленность.
Образцом для Бонавентуры был его духовный отец, основатель Ордена Франциск Ассизский — мистик по своей натуре, нашедший Бога в сотворенном Им мире, любивший Иисуса, который, воплотился среди нас, хотя и был Богом; отмеченный стигматами Франциск, на которого Духом был излит дар любви.
И в седьмой, завершающей главе «Восхождения к Богу» Бонавентура призывает «позволить Богу решать». Тех, кто дошел до этого этапа путешествия, университетский профессор призывает забыть об интеллектуальных поисках, книжном знании, аргументации и дискуссиях, даже о чьих-то наставлениях, и просто сосредоточиться на Бытии и Благости Бога. Сказать это легче, чем сделать.
Люди, которым мы верили в жизни — родители, дедушки и бабушки, учители, священники, катехизаторы, наставники, ведущие ретритов, — могли преподать нам неадекватную теологию, пропитанную чувством вины, чрезмерно интеллектуальную или суровую. У нас могло сформироваться такое представление о Боге, с которым нам приходится бороться годами, ибо оно не приносит умиротворения, покоя, счастья и свободы. Бонавентура призывает нас отбросить всю предвзятость, подозрения, негативные взгляды. Это, должно быть, приносило огромное чувство облегчения. Так как мы существуем, и у нас есть такое драгоценное сокровище, как наша жизнь, то можно быть уверенным, что о нас заботится любящий Бог. Если бы все существовало не благодаря Богу, и мы не были бы наделены бытием, то мы не могли бы знать, что мы желанны для Бога и любимы Им. А знать, что мы существуем благодаря всеблагому Богу — значит понимать, что Он не желает нам дурного и не посылает нам зла. Подобно Франциску нам следует радостно и умиротворенно, с освобожденным умом застыть в благоговении перед Богом.
Бонавентура говорит о том, чтобы войти в «пресветлую тьму». Это странный оксюморон. Как что-то может быть пресветлым (ослепительно ярким) и в то же время абсолютно темным? Мы, люди, страшно жаждем знания. Мы хотим знать, понимать и контролировать исход событий, особенно тех, которые касаются лично нас. А тот, кто контролирует, находится в очень стрессовой ситуации. Предполагаю, что «тьма», о которой говорит Бонавентура, представляет собой избавление от необходимости понимать, контролировать, защищать наше эго. Нам следует признать, что мы не всегда можем контролировать происходящее и знать, что будет. А «пресветлой» является Божья благость, которая удерживает нас в существовании, что бы ни произошло. Над благостью Бога мы не властны.
Я здесь вновь и вновь привожу в качестве примера свою жизнь в лесах северной Аризоны. Пару лет назад здесь был очень сильный лесной пожар, и над нашими домами нависла серьезная угроза. Нам посоветовали готовиться к возможной эвакуации. А у меня на это время была запланирована поездка в Балтимор и Новую Англию. Сложив кое-какие свои бумаги и любимые вещицы, я отвезла их в город к дочери. Фотоальбомы я погрузила в свой грузовичок, поставила его поближе к дороге, закрыла и отдала ключи соседям и дочери — чтобы кто-то мог отогнать его, если понадобится эвакуация. И я отправилась в свою поездку. Уезжая от гор, я видела громадный столб дыма от пожара, угрожающего моему дому. Но я уезжала во «тьму», не зная, чем завершится пожар. Тогда я попрощалась в своем сердце с домом, зная, что путеводным светом в грядущем для меня будет Бог, и что любой исход пожара станет для меня благом. Знание о том, что я сделала для сохранения своих немногих сокровищ все, что могла, и что брат Огонь исполнит свою роль как следует, определенно дарило покой и свободу. Я решила: «Будь что будет», отказалась от попыток контролировать ситуацию и отправилась в путь, зная, что всё в руках Божьих, что и я, и брат Огонь существуем благодаря Богу, что результатом будет умиротворение и благо. (Огонь был остановлен прежде, чем достиг нашего селения!)
В нашем XXI веке жизнь не отличается от жизни во времена Бонавентуры. За восемь столетий ничего не изменилось. Мы тоже сталкиваемся на работе с конфликтами, допускаем ошибки и разочаровываемся. В отношениях с домашними, друзьями и коллегами имеет место непонимание. А внутри нас гнев, стресс и боль. Умиротворение приходит с изменением отношения к жизни. Для рукоположенных священников, вступивших в религиозную общину, и францисканцев-мирян жить по-францискански — это видеть во всех Божьих созданиях братьев/сестер и говорить всем, с кем встречаемся, о благости Бога. А для этого всем нам нужно положиться на милость Божью и войти в «пресветлую тьму» Бытия, Благости и Любви Бога.
Тут я прошу Вас прочесть последнюю главу «Восхождения к Богу» Бонавентуры. Помните, что дабы воспринять мудрость этой главы, читать ее нужно медленно и вдумчиво. Потом просто молча посидите и позвольте Богу объять Вас.
Мир вам
Умиротворение — ключ к личному удовлетворению, преодолению стресса и тревоги, установлению искренних отношений с Богом. За 750 лет, отделяющих нас от жизни нашего воображаемого студента, ничего не изменилось. Всем хочется покоя, любви, благости и удовлетворенности. У нас есть врожденное желание установить связь с тем, что выше нас.
В начале пути Вас попросили определить, что мешает Вам обрести в своей жизни покой. Теперь вернитесь к этому событию, предмету или лицу. Изменилось ли Ваше отношение к ним? Как?
Какие новые инструменты, помогающие справиться с этой проблемой, оказались в Вашем распоряжении? Какие шаги Вы можете внутренне предпринять, чтобы обрести покой?
Надо ли для того, чтобы найти мирное решение, переключиться с внутреннего на внешнее и взаимодействовать с кем-то? Как вы могли бы это сделать?
Какими будут (или могут быть) для вас благие последствия восхождения к покою, любви абсолютной благости Бога?
Составьте и напишите на бумаге свою молитву об умиротворении.
Избранные цитаты из седьмой главы
«Насколько нам позволяли возможности нашего статуса паломников и наши труды, мы рассматривали Бога в следах, оставленных Им во Вселенной, и через них, в себе (через подобие и в подобии) и над собой (через отражение божественного света, нисходящего на нас, и в самом свете… После того как мы всё это увидели, нам остается пройти дальше и подняться не только над миром, воспринимаемым чувствами, но и над собой» (1).
«Для совершенства этого перехода нужно, чтобы была отброшена всякая интеллектуальная активность, а наша глубочайшая любовь должна быть всецело направлена на Бога и преображена в Нем» (4).
«Мало надежды (или совсем нет) на сотворенный мир, но вся — на созидающую сущность, Отца, Сына и Святого Духа… “Троица пресущественная, пребожественная и преблагая, руководящая премудростью христиан, направь нас к таинственных слов пренепознаваемой пресветлой и высочайшей вершине, где простые, абсолютные и неизменные таинства богословия, окутанные пресветлым сумраком сокровенно таинственного молчания, в глубочайшей тьме пресветлейшим образом сияют и совершенно таинственно и невидимо прекрасным блеском преисполняют безглазые умы”» (5).
«Если же ты спросишь, как это осуществить, то обращайся к благодати, а не к доктрине; к стремлению, а не к интеллекту; к вздохам молитвы, а не изучению книг; к Жениху, а не к учителю; к Богу, а не к человеку; к мраку, а не к очевидности, и не к свету, а к огню, который всецело воспламеняет и переносит (благодаря экстатическому “помазанию” и пламеннейшей любви) в Бога» (6).
Эпилог
Хотя Бонавентура и был средневековым богословом-схоластом, ему, как я подозреваю, было известно, что восхождение к Богу у каждого конкретного человека протекает не так, как описано в этой книге, то есть оно не осуществляется последовательно, переходя от стадии к стадии, словно по ступеням. Мы окунаемся в каждую из глав и выходим из нее в соответствии с текущими обстоятельствами. Мы все время замечаем следы Бога, получаем ощущения с помощью органов чувств, обрабатываем полученную информацию, принимаем решение и радуемся в те моменты, когда есть просто бытие и благость. И это может происходить с нами каждый день многократно, в любое время и в любом месте. Созерцание не зависит от нашего возраста, социального положения или места жительства. На Таймс-сквер можно поражаться воплощению Бога так же, как в готическом кафедральном соборе. Чтобы застыть в экстазе перед Богом, не обязательно быть монахиней или священником. Одна из моих подруг пишет в своей книге, посвященной созерцанию: «Момент созерцания может прийти даже когда чистишь зубы». Если мы «мужи желаний», то покой приходит когда и где угодно.
Да пребудет с Вами покой и благость Бога. Да проведет Он Вас сквозь тьму к пресветлой Божьей любви.